Image courtesy of RIA Novosti
The new batch includes an epistolary dialogue between Libra and Aquarius, an elaboration on a children's rhyme from the Soviet years, and a belated confession of Nabokovian ignorance. But my favorite is this one, an elegy for an old friend killed in a fight, with its long lines and narrative sensibility:
“Погиб, — сказали. — В пьяной драке не уберёгся от ножа.(Notice the internal rhymes, which mask the poem’s true form. Why did Yevsa disguise her tetrameter quatrains as octameter couplets?)
Его нашли у гаража, ну, там, где мусорные баки”.
Два бака. Я их помню. Да. Ещё — беседку в брызгах света,
где мы играли в города, а повзрослев, совсем не в это.
Кусты, скрывающие лаз в заборе. Запахи столовки.
За тридцать лет хотя бы раз могла сойти на остановке.
Так нет же. Пальцем по стеклу водила, злясь на жизнь иную,
где старый хлебный на углу перелицован был в пивную.
Но если б знать, что ты уже — от встреч случайных независим —
в тот край, куда не пишут писем, успел отбыть на ПМЖ,
чтоб, как тогда, — из темноты, многоочитой и хрипатой, —
кричать мне с первого на пятый: “Я не люблю тебя! А ты?”
That's a wonderful poem, and I thank you for sharing it. I was struck by "многоочитой"; it's a good eighteenth-century word (e.g., from Kostrov's Ode on the opening of the Society of the Lovers of Erudition at Moscow University, "Россія, исполинъ величественный видомъ,/ Многоочитъ и бодръ"), but I suspect Yevsa got it from Brodsky's 1965 "Колокольчик звенит":
ReplyDeleteЯ на год постарел
и в костюме шута
от жестокости многоочитой
хоронюсь под защитой
травяного щита.
Oh, and I should add that it always makes me happy to see that black-on-pale-blue Новый Мир logo.
ReplyDeleteIt's a new word to me. How did you learn so much about it? I see a number of occurrences in the National Corpus, including Gogol and Nabokov, but neither of the two examples you gave shows up.
ReplyDeleteGoogle Books is your friend.
ReplyDelete